Говорили в Ташкенте: где Николай Константинович — там будет вода. Изгнанный из Петербурга, лишённый званий и имени, внук императора Николая I нашёл в Туркестане своё второе рождение. Здесь, среди голых песков и палящего ветра, он стал не изгнанником, а созидателем. Каналы, арыки и плотины, возведённые на его средства, впервые оживили Голодную степь — сердце будущего хлопкового края. И если Петербург вычеркнул его из памяти, то Средняя Азия навсегда вписала его имя в собственную историю.

Изгнанник, ставший созидателем

Судьба великого князя Николая Константиновича Романова будто нарочно была задумана вопреки законам династии. Внук императора Николая I, воспитанник строгой армейской школы, герой Среднеазиатского похода 1860-х годов — он подавал большие надежды. Но жизнь повернулась иначе. Скандал, связанный с кражей драгоценностей из иконы Смоленской Богоматери, стал роковым: князя признали «умалишённым» и сослали из Петербурга, сначала в Оренбург, а затем — в Ташкент.

В новой, жаркой и пыльной столице Туркестана он оказался навсегда. Но именно здесь, вдали от двора, началась его вторая жизнь — жизнь человека труда, инженера, просветителя.

«Если не дано вершить судьбы народов, можно хотя бы вернуть жизнь земле», — писал он в одном из писем к сестре.

«Голодная степь» и великая вода

С первых лет в Ташкенте Николай Константинович увлёкся идеей орошения земель. Голодная степь — безводная равнина к северо-западу от города — манила его своим вызовом. Здесь, где ни трава, ни куст не выживали под палящим солнцем, он увидел пространство для созидания.

Князь начал с малого: нанял инженеров, топографов, землекопов, организовал первые партии землероев. Финансировал проект на собственные средства. Так родился канал имени императора Николая I, завершённый в 1897 году. Его строительство стало для Туркестана событием эпохальным: вода пришла туда, где веками царила пустыня.

Из воспоминаний инженера Ф. В. Берхгольца:
«Когда по арыкам пошла первая вода, Николай Константинович стоял у плотины и плакал. Он говорил, что это — его искупление».

Канал оживил тысячи десятин земли, вокруг него выросли первые поселения, появились хлеба, сады, хлопковые поля.

Искандер-арык и плотина, что опередила время

Не ограничившись этим успехом, князь продолжил работы — инициировал строительство Искандер-арыка, названного в честь Александра Македонского, по преданию проходившего через эти земли. А позднее предложил проект Фархадской плотины — гидротехнического сооружения, воплощённого уже в советскую эпоху, но изначально задумавшегося им.

Местные жители называли его «царём воды», а инженеры отмечали удивительное техническое чутьё опального великого князя.

Из отчёта Туркестанского отдела Министерства государственных имуществ, 1900 год:
«Великий князь Романов Николай Константинович, не щадя средств, трудится над водными работами в степи с редким упорством. Его предприятие, в случае успеха, имеет значение государственного масштаба».

Дом на краю пустыни

Дом Николая Константиновича в Ташкенте был не просто усадьбой — скорее, маленьким культурным центром. Он собирал здесь инженеров, художников, врачей, учёных. В его коллекции были картины Верещагина, восточные ковры, старинные рукописи и археологические находки.

Он поддерживал создание художественных мастерских, способствовал открытию школ, аптек, приютов. При его участии в Ташкенте появились ремесленные классы для местных мальчиков, а его мастерская по литью металлов стала одной из лучших в Туркестане.

«Он жил, как будто хотел переделать вокруг себя весь мир, но тихо, не выставляя себя на показ», — вспоминал врач и друг князя, Алексей Крюков.

Последние годы и вечный след

В 1918 году, уже в преклонном возрасте, князь тяжело заболел воспалением лёгких. Скончался он в своём ташкентском доме, 13 января, окружённый теми, кто за десятилетия изгнания стал ему настоящей семьёй. Похоронен у стен Иосифо-Георгиевского собора, неподалёку от канала, который принёс жизнь степи.

Сегодня на месте его имения — городской квартал, но арыки, проложенные по его чертежам, всё ещё несут воду. Голодная степь превратилась в оазис — Ферганскую долину, где растут хлопок и виноград, а в каждой капле воды живёт память о человеке, который сумел превратить ссылку в бессмертие.

«Имя его теперь не умрёт никогда», — писали местные газеты после его смерти.
И, пожалуй, это справедливо: потому что не всякому дано возродить землю и остаться в ней навсегда.