— Глеб Васильевич, поскольку в сферу ваших научных интересов входят мировые политические процессы, не могли бы вы объяснить, почему сегодня Центральная Азия становится местом столкновения интересов большого количества центров силы, в лице Турции, Запада, Китая и, конечно же, России?
– Начну с того, что Центральная Азия всегда была сферой борьбы за мировое влияние. Все мы помним «Большую игру 0-1», сейчас же часто говорят, что в этом регионе идет «Большая игра 0-2». Это связано сразу с несколькими аспектами. В первую очередь геополитический момент: место расположения Центральной Азии. Её окружают такие великие державы, как Российская Федерация и Китайская Народная Республика. К тому же недалеко от государств ЦА находится другое нестабильное государство – Афганистан. Учёные и эксперты называют это дугой нестабильности вокруг региона. И любая проблема, связанная с государствами ЦА, обязательно отразится в первую очередь и на Российской Федерации, и на КНР, и на Ближнем Востоке – как принцип домино.
Турция тоже имеет свои интересы в этом регионе: ведь четыре государства из пяти в Центральной Азии — это тюркские страны. Население Таджикистана, например, относится к персам, что влияет на интересы Ирана. Ну и, конечно же, после распада Советского Союза, американцы и европейцы причислили Таджикистан к Большому Ближнему Востоку с точки зрения религиозной составляющей. Поскольку жители государств Центральной Азии являются мусульманами, это связывает их с Ближним Востоком, с монархиями Персидского залива, с другими странами, где доминирует религия ислам как религия.
— 10 лет назад вы писали о Ферганском факторе как о проблеме безопасности Центральной Евразии. Как сегодня обстоят дела во взаимоотношениях между странами Центральной Азии в борьбе за справедливые границы между государствами, водные ресурсы и плодородные земли?
— Ферганская долина имеет более широкий спектр проблем, чем перечисленный вами. Ферганскую долину делят три государства. Это Таджикистан, Узбекистан и Кыргызстан. И в ней расположены довольно-таки крупные территории этих государств. Если говорить о территориальных вопросах, то двум государствам, Таджикистану и Узбекистану, удалось решить приграничные проблемы с Кыргызстаном. Процесс идёт очень активно, и в решении этой проблемы заинтересованы обе стороны. Проходят частые встречи по демилитаризации границы. Что касается водных ресурсов, то это всегда будет большой проблемой. Государства Центральной Азии делятся на страны Верховья и Нижние страны. То есть и вода, как мы понимаем, идёт сверху. Первое место по запасам водных ресурсов и пресной воды в этом плане занимает Таджикистан. Второе — Кыргызстан, а дальше государства Низовья. Сельское хозяйство практически во всех странах Центральной Азии играет важнейшую роль. Проблема пахотных земель и проблема воды могут быть урегулированы, но только урегулированы, а не решены. Как все мы знаем, войны будущего — это войны за пресную воду. Кроме перечисленного, существует проблема перенаселения. Ферганская долина – это очень густонаселённый район. Там нехватка и воды, и земли, на которой можно выращивать сельхозкультуры. Там самое большое количество молодых людей, которые не трудоустроены. Соответственно, отсюда рост радикального исламизма, что тоже представляет опасность для всего Евразийского региона, подпитываемый европейскими силами, например, или силами из стран Ближнего Востока. И, кроме всего прочего, Ферганская долина — это большие проблемы климата. К 2050 году учёные предсказывают, что кроме простых беженцев и мигрантов будут климатические беженцы и мигранты, потому что климат ухудшается стремительно. Из-за потепления и изменения климата тают ледники. Это тоже большая проблема. Например, президент Республики Таджикистан Эмомали Рахмон организовал целую группу по сохранению ледников, которая пытается решить проблему быстрого таяния. Более того, Таджикистан был инициатором климатической конференции в рамках ООН, посвященной сохранению ледников. Государства Центральной Азии заинтересованы в усилении сотрудничества в сфере сохранения ледников, пресной воды. Но климат берёт своё в любом случае. В ближайшие 30 лет избежать конфликта, в первую очередь в Ферганской долине, будет довольно сложно. Почему? Потому что разворачиваются те события климатического характера, которые неизвестно, как повлияют на политическую составляющую и межгосударственные отношения государств Центральной Азии. В первую очередь это касается территории Ферганской долины.
— Оказывают ли какие-то государства поддержку той или иной центральноазиатской стране в решении их «личных» споров, чтобы таким образом развязать новый конфликт?
— Есть страны, которые всегда служат либо площадкой, либо арбитрами между конфликтующими сторонами, помогая налаживать отношения. В первую очередь, это Российская Федерация, потому что Центральная Азия – это южный фланг России, который непосредственно влияет в том числе на безопасность самого государства. В мировой истории всегда были страны, которые пытались повлиять на урегулирование отношений между государствами Центральной Азии, чтобы, разжечь какую-то новую проблему. Тот же Запад пытается внедрить общие ценности демократии, прав человека, но, как мы с вами знаем, эти ценности часто бывают фактором шантажа, вмешательства во внутренние дела. Вроде бы несут позитивные какие-то нарративы, но, тем не менее, в результате это используется против самих государств.
— Вы упомянули Турцию. Как вы оцениваете амбициозный проект «Великий Туран», который сейчас активно развивает Президент Реджеп Эрдоган, и может ли вновь появится великая Османская Империя?
Ну, в XX веке Турция задолго до Эрдогана продвигала некие проекты. Сначала это был пантюркизм, потом неопантюркизм, затем османизм, а теперь неоосманизм. Пантюркизм говорит о Туране в основном, предполагая объединение всех тюркоговорящих народов. Идея неоосманизма пошла оттуда, и она демонстрирует влияние Турции на все страны, которые некогда входили в Османскую империю. Турция была последним халифатом в истории и считает легитимным распространение своего влияния. О создании Турана и вхождении туда, в том числе и государств Центральной Азии, сложно говорить. Проходят какие-то встречи, происходят какие-то процессы. Идут переговоры на высшем уровне, на других уровнях, но государствам Центральной Азии всего 30-33 года. В историческом отрезке эпохи это ничто. Вряд ли эти же государства захотят снова попасть под чье-либо влияние. Может, в будущем это и произойдёт. Но я не думаю, что это будет связано как-то с Тураном. Во-первых, кроме тюркских государств есть ещё Таджикистан, который не является тюркским государством. Во-вторых, создание подобной организации и вообще стратегии Турции опасно на высшем уровне, например, руководство России или других стран, говорят, что в этом нет ничего в этом страшного, а вот историки, политологи и эксперты подмечают, что это страшно, так как на территории России находится Татарстан, Башкирия, Поволжье, где проживает большое количество тюркоязычного народа.
— Действительно ли проект «Великий Туран» финансируется только Турцией или есть игроки, которые пока что находятся в тени и ждут?
Нет, только Турция. Если были бы другие игроки, возможно, они есть, но они какой-то вклад не вносят. В каком контексте? Дело в том, что, когда распался Советский Союз, к Центральной Азии было приковано внимание буквально все страны, в том числе и Турции. Она пыталась создать в странах Центральной Азии государство по собственной модели, но у Турции не хватит ресурсов. И поэтому, чтобы создать Великий Туран или осуществить политику неоосманизма нужны серьёзные финансовые издержки. Мне кажется, что Турция на данный момент потянуть это не может. Если был бы в этом был задействован кто-то ещё, может, эта тенденция и развивалась бы гораздо быстрее, чем оно есть на самом деле. Но мы имеем те процессы, которые имеем.
Фото: ИА Караван Инфо
Ссылка на видеорепортаж: https://www.youtube.com/watch?v=F4d2xRhBEuI